Водоснабжение Саратова всегда было предметом убийственного внимания общественности

«Потому что без воды - и ни туды и ни сюды!»

В справедливости этого корявого, но мудрого тезиса мы, живущие на Волге, убеждались многократно и — веками. Аккуратно дополним: без качественной, очищенной, безопасной для здоровья воды. Потому что напиться можно хоть из лужицы, но при этом стать козлёночком, сказочный Иванушка не даст соврать. А вот к цивилизованному потреблению воды Саратов шёл долго — через эпидемии, бюрократию, казнокрадство, через перманентное недовольство жителей.

«Потому что без воды - и ни туды и ни сюды!»
Фото: Евгений Коваль

Это сейчас мы можем открыть кран и заполнить водой любые необходимые ёмкости (в процессе сетуя на дороговизну ХВС — холодного водоснабжения, потрясая при этом платёжкой). Но ещё живы люди, которые помнят, как воду развозили бочками. Но сохранились свидетельства того, как проблема чистой питьевой воды висела над головами саратовцев, подобно дамоклову мечу, и при пренебрежении к себе била чудовищными эпидемиями холеры, тифа, дизентерии.

Сейчас на повестке дня иная «водная» проблематика — остроактуальная, но не фатальная, как раньше. Про современный «Саратовводоканал», казалось бы, сказано всё: предприятие крайне проблемное, требующее инфраструктурной модернизации, мучительно нуждающееся в скорейших — и немалых — инвестициях. Другое дело, что все эти проблемы решаются в цивилизационном поле, и перед нами не стоит вопрос «быть или не быть?»…

 

Вода как лекарство от страха

Вопрос снабжения жителей чистой питьевой водой всё-таки стоит перед руководством любого города и в любые времена. Долгое время Саратов был городом грязным: водопровода не было, жители довольствовались грунтовой водой из колодцев, кто победнее (а таковых было большинство) — пили прямо из Волги, а чистую воду из родников у подножия Лысой горы (ныне — территория за железнодорожным вокзалом) могли позволить себе возить за несколько вёрст немногие. Понятно, что потребление неочищенной воды из Волги выходило боком.

…Чудовищная эпидемия холеры вспыхнула летом 1830-го. «Чума явилась в наш предел;// Хоть страхом сердце стеснено, // Из миллиона мёртвых тел // Мне будет дорого одно…» В своём стихотворении «Чума в Саратове» (1830) великий ЛЕРМОНТОВ путает заболевания — чуму с холерой — и художественным приёмом преувеличивает количество жертв, но, как и всегда, блестяще передаёт нерв ситуации — страх… «Лавки почти все были закрыты, торговли никакой не проводилось. Люди ходили по улицам с завязанными по самые глаза лицами, натёртые дёгтем и нефтью, в глубоком унынии; даже не было слёз по самым близким умершим, ибо чувства притупились. По всему Саратову, на площадях, под надзором полиции горел день и ночь навоз, отчего по городу был ужасный смрад», — убийственно откровенен в своих записках современник происходящего, саратовский чиновник, титулярный советник Константин ПОПОВ. От холеры погиб каждый седьмой житель города (7 тыс. человек при населении в 49 тыс.). Ситуация была столь страшная и серьёзная, что была задействована «тяжёлая артиллерия»: в город приехали министр внутренних дел Российской империи Арсений ЗАКРЕВСКИЙ и отец-основатель клинической медицины в нашей стране, декан медицинского факультета Московского университета Матвей МУДРОВ. При его активнейшем и, конечно, мудром содействии эпидемия была остановлена. Но жгучая мысль о том, что Саратову нужно бесперебойное водоснабжение, которое гарантированно исключило бы распространение страшных заболеваний, навсегда угнездилась в головах горожан. «Губит людей не пиво, губит людей вода».

 

И началась борьба за чистую питьевую воду.

Новый губернатор Фёдор ПЕРЕВЕРЗЕВ (правил губернией в 1831-1835 гг.) пригласил столичных инженеров РЕДИГЕРА и ГНЕДИЧА, которые составили проект и смету строительства водопровода из родников Лысой горы. На этом, как водится, всё и закончилось. Проблему решил совершенно другой — не петербургский и не профильный — специалист.

Все мы бывали у комплекса фонтанов «Каскад» на улице Октябрьской близ набережной Космонавтов и видели бронзовую фигуру городового с шашкой. Но мало кто знает, что это не некий символический блюститель порядка, а вполне реальный и весьма заслуженный человек — частный пристав Василий ГРИШИН. Именно Василий Васильевич обследовал местность у родников и на собственные средства начал строительство первого водопровода. Он был деревянным — из дуба, устойчивого к воздействию воды. И вот 17 декабря 1844 г. в Саратове был открыт первый деревянный водопровод. Трубы общей длиной в три километра шли от родников Лысой горы по направлению современной улицы Вавилова в бассейн на Сенной площади (ныне там Крытый рынок). Строительство деревянных водопроводов продолжилось в 50-е годы XIX в., а 5 октября 1875 г. был сдан в эксплуатацию городской водопровод, оснащённый уже чугунными трубами.

…Но имя Василия Васильевича Гришина долгое время с благодарностью упоминалось на городских окраинах, где и в конце позапрошлого столетия продолжали прокладывать деревянные трубы от родников уже после пуска в эксплуатацию «чугунного» водоснабжения.

 

Джентльмены, удачи!

В середине 70-х годов XIX в. Саратов был 100-тысячным городом, растянувшимся вдоль Волги от Затона до Улешей. Довольно примитивное водоснабжение нужды растущего города уже не удовлетворяло, и 28 июня 1872 г. городская дума заключила договор с «Товариществом Рахманинова и К°» на строительство механизированного водопровода с забором воды из Волги. Как показало ближайшее будущее — предприниматели прошлого ничуть не лучше, не эффективнее и не честнее бизнесменов в наше время.

Подписав договор, товарищ РАХМАНИНОВ и прочие товарищи долгое время к строительству водопровода не приступали, а потом и вовсе решили, что перетрудились, и передали свои права на проект английской акционерной компании. Джентльмены взялись за дело стремительно, решительно и бестолково: меньше чем за три года построили первую очередь водопровода и в 1875-м объявили о пуске. Правда, отчёты городской водопроводной исполнительной комиссии свидетельствовали о том, что англичане пошли по пути наибольшего сопротивления и наибольшей быстрой прибыли: водоприёмник был в устье реки Тарханки на высоких отметках и работал с перебоями, и в первый же год эксплуатации насосная станция оказалась на сухом месте и воду не подавала. Англичане построили водокачку на волжском обрыве, оборудовали на Соколовой горе два отстойных озера и три фильтра своей системы, где вода очищалась в результате медленного прохождения через толщу песка (эти катакомбы сохранились до сих пор в недрах Соколовой горы. — Авт.) Кроме того, акционеры по букве договора построили в Саратове 21 водоразборную будку и восемь бассейнов для фонтанов. Правда, не потрудились подвести к последним воду: животворная жидкость в фонтанах так и не появилась. Кроме того, водоразборные будки были построены так, что в трубах недоставало напора и на возвышенностях воды попросту не было. Население засыпало жалобами руководство губернии, и после долгих разбирательств в суде и неудачных переговоров с англичанами городская дума выкупила водопровод за 600 тыс. руб., и с 1 мая 1898 г. он стал собственностью города. Саратовцы с чистой совестью помахали англичанам ручкой: джентльмены, удачи!

Но переход коммуникаций на баланс города, конечно, был сопряжён и с эксплуатационными рисками, и с финансовыми издержками, и с необходимостью существенной перестройки всей инфраструктуры. В 1904-м Саратову было дано право выпустить облигации займа на сумму в 905 тыс. руб., из которых 700 тыс. предназначалось как раз на водопровод. Работа закипела и велась всё последующее десятилетие: на насосной станции установили две дополнительные паровые машины, приступили к расширению фильтровальной станции и постройке нового железобетонного отстойника; для водоснабжения возвышенных территорий города водопроводная сеть была разделена на два изолированных друг от друга яруса. Впрочем, всего не перечислишь… Печально, что многие из упомянутых мероприятий датировались 1914-м — годом, когда началась Первая мировая война, перешедшая в революцию и Гражданскую. Что, как известно, вовсе не поспособствовало ни развитию водопровода, ни удовлетворению граждан услугами системы водоснабжения.

 

Деньги как вода

Нынешняя система водоснабжения Саратова в большинстве своём пущена в 1970 гг. — во время наиболее бурного строительства города. Сейчас эксплуатационный ресурс этих коммуникаций в значительной степени выработан. Известно, что каждый день в Саратове фиксируется от 50 до 100 порывов сетей. И эта тенденция не будет пресечена, если не заняться системой водоснабжения города предметно и последовательно. Дмитрий ФЕДОТОВ, в своё время плотно занимавшийся этими вопросами на посту министра строительства и ЖКХ области (2005-2010), зампреда регионального правительства, курирующего данную сферу (2010-2012), и заместителя главы администрации Саратова по городскому хозяйству (2012-2015), разъяснил свою точку зрения на проблемы и перспективы системы городского водоснабжения.

«Водоканал спасёт только концессия. Её мы готовили много раз, примерялись к опыту разных городов — Петербурга, Оренбурга. Я был на водоканале в Хельсинки, но там, конечно, совершенно другой уровень. Как строится экономика концессии на примере «Саратовводоканала»? На сегодня доходы предприятия складываются за счет услуг по водоснабжению и водоотведению — где-то на 2,5 млрд рублей в год, и за счет платы за подключение новых абонентов. В Саратове плохая геология, очень много «блуждающих» токов. В наших условиях трубы достаточно быстро гниют, оборудование выходит из строя — насосы, станции, у нас сложная гидравлика и крайне неровный ландшафт. В Саратове сейчас имеются мощные насосные станции с большим давлением, но чем больше давление, тем больше нагрузка на трубы, и оборудование постепенно выходит из строя».

Дмитрий Александрович подсчитал, что плановая замена оборудования — 4% в год от имеющегося. Проблема усугубляется тем, что даже пригодное оборудование уже не соответствует современным требованиям по безопасности, автоматизации и энергоэффективности. «Поскольку трубы текут, а оборудование старое, потому и объёмы затрат Саратовского водоканала значительно больше, чем они могли бы быть. Около 40 процентов воды, которая поднимается из Волги, очищается, закачивается, обслуживается, подаётся, — это потери. Конечно, если вложить деньги, заменить дырявые трубы, поставить новое оборудование, то потери можно сократить до реальных нормативов — то есть в разы. В развитых странах, где вложены серьёзные средства, потери — 4-5 процентов. В наших условиях этот диапазон составляет 7-10 процентов», — рассказал экс-зампред.

Другое дело, что сейчас у государства нет возможности профинансировать столь затратный проект. По оценке Дмитрия Федотова, приведение «Саратовводоканала» в нормативное состояние выльется в 8-9 млрд руб., а первоочередные расходы составят порядка 4 млрд. Экономия в действующих ценах, которую можно получить, — это порядка 700 млн в год. Концессия реальна и окупаема, но это 20-25 лет: концессионеры получают назад свои деньги с прибылью и возвращают имущество городу — и все довольны. Но всё дело в том, что в нашей стране тяжело мыслить такими сроками, у нас за это время может измениться не только процентная ставка, но и сама страна, и формация! Вложение же государственных денег в конечном итоге, безусловно, имело бы социальный эффект: снижение тарифов, повышение надёжности системы водоснабжения города, перспективы её расширения. Но…

Но это не первый век, когда ситуация обстоит именно так.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №35 от 24 августа 2016

Заголовок в газете: Мокрое дело

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру