Здесь нужно небольшое, но необходимое отступление. Человек живой и человек мёртвый чисто номенклатурно — один и тот же набор органов. Но очевидно и то, что есть неосязаемая составляющая, которая качественно отличает живое от мёртвого — вот эта божественная искра, энергетический ток, вот эти «крылья», грубо говоря, то, что именуется душой. Этими крыльями космической отрасли стала жизнь и деятельность ЦИОЛКОВСКОГО, а затем и память о нём. Тем, без чего «не взлетит»…
Одно время было хорошим тоном спорить: кто же таков был Константин Циолковский? Фантазёр, простой учитель, витавший в своих мирках и лишённый всякой возможности хотя бы подступиться к воплощению своих прожектов в жизнь, или всё-таки великий мыслитель, предопределивший будущее космонавтики? Так или иначе, но мы можем забыть формулы, выведенные Константином Эдуардовичем (они давно перекрыты позднейшими фундаментальными исследованиями), не читать книги в жанре космофантастики, им написанные (они давно в забвении), даже выкинуть из головы то, что именно он придумал прообраз первой космической ракеты… Но две, две фразы К. Э. навеки вписаны в историю. Первая: «Планета есть колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели». Вторая: «Первым в космос полетит русский». Это было сказано в 1934 г., когда СССР только оправился от чудовищного голода, адаптировался к страшному ритму сталинских сверхпроектов, в год, когда ЧКАЛОВ ещё не совершил свой беспосадочный перелёт через Северный полюс, — какие ещё полёты в космос, о чём вы, Константин Эдуардович?..
Но именно в 1934-м родился Юрий ГАГАРИН.
И не один он, впервые узнавший небо в Саратовском аэроклубе, воспламенился идеями Циолковского именно здесь, на саратовской земле. Были тут и другие, впитавшие идеи К. Э. и дотянувшиеся до самых немыслимых высот.
Но обо всём по порядку.
Циолковский: «…мною почти ничего не сделано»
Да, действительно, он был мечтатель и фантазёр, и далеко не все его мечты о будущем сбылись: «На всей Земле было одно начало: конгресс, состоящий из выборных представителей от всех государств. Он существовал уже более 70 лет и решал все вопросы, касающиеся человечества. Войны были невозможны…» — писал Циолковский в научно-фантастической повести, нет-нет, скорее сказке о науке и её всемогуществе, «Вне Земли» (1920). Действие произведения развивается в 2017-м (явно содержащем прямые отсылы к году 1917-му), и мы, живущие в том самом семнадцатом году, что так живо и оптимистично представлял себе К. Э., уже знаем, что войны возможны, что единое планетарное управление — утопия, и так далее.
Константин Эдуардович, безусловно, был великий человек. Гений. Но в поле, в периметре любой гениальности есть противоречия, которые обусловлены обстоятельствами формирования этого гения, его детством, всегда интересным и суровым, его жизненными ступенями, всегда скользкими и всегда такими разными — где твёрдая поверхность, а где обточенная, щербатая, а то и соскальзывающая, облитая Аннушкиным маслом… Человек, сидевший в страшной калужской глуши (мы даже можем парировать — «в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов», но и тут были великие — Олег АНТОНОВ, Юрий ГАГАРИН, Герман ТИТОВ и те, о ком речь пойдёт ниже. — Авт.), смотрел в небо и мечтал о небе не без программных интересов. И вот теперь — о главном.
К. Э. искренне полагал, что любое живое существо имеет свои права, что такие существа должны размножаться безудержно, ибо — дано. Люди, животные, растения. Далее куда интереснее: Константин Эдуардович считал, что рано или поздно существующая на Земле биомасса заполнит разумный периметр планеты и будет искать выход, а следовательно, нужно искать методики освобождения Земли: 1) освободить человека от страстей и дать ему эпическое спокойствие (мягко говоря, не все согласятся, разве что убеждённые буддисты); 2) низкоразвитые формы жизни — рыбы, птицы, пресмыкающиеся, низшие роды млекопитающих, не замахиваясь уж на пауков и иных не очень развитых тварей, — должны быть уничтожены. Это евгеника, модное в 20-е годы минувшего века учение, и с ним, как вы все сами прекрасно понимаете, был знаком один не очень хороший австрийский художник… «К звёздам, к звёздам!» — кричал К. Э.
Константин Циолковский родился 17 сентября 1857 г. в селе Ижевское Рязанской области. Его родословная восходит к польским дворянам, кичившимся своей древностью и значимостью, но, в отличие от высокомерных предков, маленький Костя с самого начала своей жизни знал, какие вершины его стерегут. Его детство прошло под знаком «вопреки»: он должен был в девять лет умереть от скарлатины, но лишь потерял слух; мальчишкой он мастерил коньки, картонные домики, часы с гирями, а потом сделал самодельные крылья и прыгнул с ними с дерева в реку, — выжил. Его жизнь была очень сурова, он мог уйти вслед за своим сыном (как и хотел), покончив жизнь самоубийством, но снова выстоял, выдержал, продолжил свою великую работу… Ему, очень верующему человеку, регулятору теории атомистического панпсихизма (т. е. версии о том, что природа одушевлена и каждая её частица чувствует, бурлит, болит, радуется, то есть имеет душу. — Авт.) помогло и то, что колокольни русских церквей так похожи на ракеты, которые идут на старт... Это правда, он видел.
Основные вехи биографии К. Э. хорошо известны и вошли в канон советской историографии, но тем не менее. В том же девятилетнем возрасте Константин пережил тяжёлую трагедию — умер брат Дмитрий, а потом не стало и мамы, Марии Ивановны. В 1873 г. Константина отчислили из гимназии как «безнадёжного», и больше нигде и никогда он не учился. Познавал мир сам, великий самоучка, и были тому побочные эффекты: когда он подал в Русское физико-химическое общество запрос об открытии кинетической теории газов, ему ответил сам Дмитрий МЕНДЕЛЕЕВ: это открытие уже сделали 25 лет тому назад, и в новом открытии уже никто не нуждается… Но потом для Циолковского настало время открытий, которых не делал уже никто и никогда. И вот они, эти блестящие разработки и откровения.
Создание первой в России аэродинамической лаборатории и аэродинамической трубы. Разработка методики изучения аэродинамических свойств летательных аппаратов. Более четырёх сотен работ по теории ракетостроения. Создание собственной схемы газотурбинного двигателя. Изложение строгой теории реактивного движения и доказательство необходимости использования ракет для космических путешествий. Проектирование управляемого аэростата. Создание модели цельнометаллического дирижабля. Идея о старте ракеты с наклонной направляющей (кстати, в данное время эта идея используется в системах залпового огня — он знал). И, разумеется, этот вечный взгляд в небо, в космос… Недаром инициалы Константина Эдуардовича легли в заглавие произведения великого русского фантаста, «русского Жюля ВЕРНА» Александра БЕЛЯЕВА («Человек-амфибия, «Голова профессора Доуэля — это всё он. — Авт.) «Звезда КЭЦ».
…Во времена Циолковского его считали, мягко говоря, чудаком. Не верили. Сомневались. И сам Циолковский понимал, что он теоретик, что нужно подключать принципиально иные мощности, чтобы «взлететь»: «Ценность моих работ состоит главным образом в вычислениях и вытекающих отсюда выводах. В техническом же отношении мною почти ничего не сделано». И это справедливо, и так было во все времена: неужели эта шайтан-арба поедет? Неужели из этого ящика раздадутся звуки? Как возможно, чтобы люди летали как птицы? Или выше?..
А вот так.
31 августа 1921 г. на саратовской земле, в городе Покровске, что ныне Энгельс, родился мальчик, который позже прочитал труды Константина Эдуардовича и сказал: а вот ведь взлетит!
И взлетело.
Ковтуненко: «…кто способен дотянуться до звёзд»
«Долетайте до самого Солнца и домой возвращайтесь скорей!»
Именно эту цель преследовал проект советской автоматической межпланетной станции для изучения Солнца и околосолнечного пространства «Циолковский», разработанный в 1988 г. в знаменитом НПО им. Лавочкина и лично его главой академиком Вячеславом КОВТУНЕНКО. Проект не был реализован по известным причинам, финансирование прервалось с наступлением безвременья, но Вячеслав Михайлович к тому времени уже навеки вписал своё имя в историю мировой космонавтики разработкой ракетно-космических систем, первых отечественных боевых баллистических ракет, выработкой программы изучения околоземного космоса с помощью спутников различного назначения, а также нескольких международных космических проектов.
Вячеслав Ковтуненко начинал трудно, как и Циолковский: выпускник саратовской школы, удачно поступивший в институт, в двадцать лет он ушёл на фронт. В страшных, в белоснежных боях под Москвой красноармеец 914-го стрелкового полка Ковтуненко был тяжело ранен и эвакуирован в Саратов. Здесь ему сказали: всё, отвоевался, ещё спасибо, что жив. Ты — инвалид. Какая тебе война?..
Поняв, что в действующей армии он уже не нужен, Вячеслав поступил на механико-математический факультет Ленинградского университета, в годы войны базировавшегося здесь, в Саратове. В 1946-м он с дипломом инженера-механика был направлен в Научно-исследовательский институт (НИИ-88) в отдел Сергея КОРОЛЁВА. И вот тут саратовец вышел на орбиту и стал совершать виток за витком… Именно он стал одним из отцов-основателей легендарного КБ «Южное» и «Южмаша», чьё великое наследие ныне разбазаривается в некогда братской Украине. Да что я?.. Сейчас наши украинские «партнёры» называют саратовца Ковтуненко творцом первого «украинского спутника»: «В составе команды Михаила ЯНГЕЛЯ «перековывая» ракетные «мечи» на космические «орала», он был создателем не только первого украинского спутника ДС-2, но и идеи создания на базе боевых ракет космических носителей, которые вывели на украинскую(!) орбиту более четырёхсот спутников. <…> При создании своего первенца они шли не по проторённому фон БРАУНОМ и Королёвым пути, а своей собственной дорогой…» — так пишут СМИ сопредельной территории.
Грешно смеяться над людьми, которые называют Ковтуненко, а равно Королёва, ГЛУШКО и даже Циолковского украинскими конструкторами (а также ГОГОЛЯ, ЧЕХОВА, БУЛГАКОВА — украинскими писателями, а АМОСОВА и ПИРОГОВА — украинскими медиками. — Авт.). Но мы, земляки Вячеслава Михайловича, прекрасно помним, что это уроженец саратовской земли превзошёл разработки американцев и создал аппараты серии «Венера», «Вега», «Фобос», которые долетели до тех мест, о которых так мечтал Циолковский, — до Венеры, до Марса, и наверняка дотянулись бы до самого Солнца, но…
P. S. Как писал один великий русский поэт, которого чтил Константин Эдуардович и наверняка читал Вячеслав Михайлович — и всегда задавались вопросом «а вот ОТКУДА он знал, как Земля выглядит из космоса?»: «В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сиянье голубом…»
А вот оттуда.
