Он думал, что возвращается на родину работать, работать много, тяжело, но всё-таки плодотворно — а так вышло, что он приехал умирать. Сейчас сложно представить, о чём думал почти всеми оставленный человек, который однако же сумел при жизни добиться мирового признания и подлинных триумфов, до коих он дошёл исключительно собственным умом. Впрочем, едва ли Павел Николаевич винил кого-то в своём бедственном положении: то, к чему он пришёл на излёте жизни, было обусловлено не чьей-то злой волей, не происками врагов и завистников (которых, впрочем, хватало), а его собственными осознанными решениями. Он знал, что выбирал.
«Свечи Яблочкова» горели ярко, но недолго... Но обо всём по порядку.
Человек с огоньком
Жизнь и деяния Павла ЯБЛОЧКОВА хорошо известны, и, согласно знаменитому высказыванию о нём, именно Павел Николаевич стал тем, кто первым «утвердил электрический свет в умах людей». Но есть отдельные нюансы в судьбе великого инженера и электротехника, которые до сих пор остаются, так сказать, в тени.
Принято считать, что косное и инерционное мышление общественности, из-за чего труды Павла Яблочкова в общем-то не были по достоинству оценены на родине при его жизни, характерно как раз для России. Тем, кто так думает, нелишне ознакомиться с выдержками из публикации немецкой газеты «Кёльнише Цайтунг», которая в своё время резко отрицательно высказывалась о самой идее уличного освещения в целом, не говоря уж о такой возмутительной его разновидности, как электрическое: «Уличное освещение с теологической точки зрения есть вмешательство в божий распорядок: ночь нельзя превращать в день. С медицинской точки зрения — ночное пребывание на улицах будет увеличивать заболевания. С философской точки зрения — уличное освещение должно способствовать упадку нравов. С полицейской точки зрения — оно делает лошадей пугливыми, а преступникам помогает...» и т.д.
Общественному мнению, часто разделяющему подобную точку зрения — как российскому, так и зарубежному, — и бросил вызов Павел Яблочков своим великим изобретением.
Сын обедневшего помещика из Сердобского уезда Саратовской губернии, он с детства любил конструировать и изобретать. В частности, в юные годы придумал прибор для землемерных работ, которым охотно пользовались крестьяне из окрестных сёл, а также устройство для подсчёта оборотов тележного колеса. Естественному развитию таких наклонностей послужило поступление в знаменитое Николаевское инженерное училище в Петербурге. Он получил специальность инженера-сапёра, но, к вящему огорчению отца, военную службу быстро оставил и в 1872-м устроился начальником телеграфа Московско-Курской железной дороги, а в 1874-м открыл в Москве мастерскую физических приборов. Здесь ставились уникальные опыты и разрабатывались новые приборы, здесь наш земляк доводил до ума своё главное изобретение — «русский свет», знаменитую «свечу Яблочкова»…
К сожалению, роковой для этого научного предприятия стала черта Яблочкова, которая впоследствии сильно осложнит ему жизнь: будучи талантливейшим изобретателем, он был весьма посредственным коммерсантом. Мастерская аккумулировала колоссальное количество идей, но полностью не оправдала себя в качестве коммерческого предприятия: долги росли как снежный ком, мёртвым грузом висели невыполненные заказы, и в один прекрасный момент на Яблочкова и его компаньона ГЛУХОВА подали в суд. В октябре 1875 г. Павел Яблочков был вынужден отправить семью в Саратовскую губернию, а сам скрылся за границей. Конечно, укреплению его деловой репутации этот шаг ну никак не способствовал… (К чести П.Н. следует сказать, что впоследствии, заработав денег, изобретатель аккуратнейшим образом рассчитался по всем своим долговым обязательствам.)
В Париже он поступил на работу к знаменитому механику Луи-Франсуа БРЕГЕ, который с первого взгляда оценил масштаб личности молодого учёного. Месье Бреге был не только членом Французской академии, но и владельцем завода, где производились электрические приборы, хронометры и телеграфное оборудование. Здесь-то и нашли применение таланты Яблочкова. Именно в Париже он доработал своё главное изобретение — электрическую свечу — и 23 марта 1876 г. получил на неё французский патент.
«Офонаревшие» Европа и мир
Мало кому известна этимология известного жаргонизма «офонареть», то есть одуреть, потерять способность соображать. Известно, что до введения массового электрического освещения в России широко применялись спиртовые и спирто-скипидарные фонари: в фонарное масло доливали алкоголь для яркости и продолжительности горения. Городские любители горячительного быстро распознали что к чему и принялись опустошать содержимое осветительных приборов, в результате чего и офонаревали.
Европа «офонарела» безо всякого спиртного. Повальная мода на «русский свет», на шикарное изобретение доныне безвестного изобретателя из далёкой России распространялась как эпидемия. Это был фурор. Газеты сияли яркими заголовками: «Свет приходит с Севера — из России!», «Северный свет, русский свет — чудо нашего времени!», «Изобретение русского отставного военного инженера Яблочкова — новая эра в технике» и т.д. Весна 1876 г., когда изобретение Яблочкова было презентовано на Лондонской выставке физических приборов, дала отсчёт триумфальному шествию «русского света». После тусклых газовых рожков, которым освещался туманный Альбион, «свечи Яблочкова» сияли как солнце…
Апофеозом славы П.Н. стала Парижская выставка 1878 г., где «свеча Яблочкова» была преподнесена в качества эталона и ключевого компонента городского уличного освещения. Дадим слово самому Павлу Николаевичу: «Первой работой стала установка освещения на улице Оперы, а также в магазинах Лувр, в большом театре Шатле и в некоторых других местах Парижа. Кроме того, было выполнено освещение моста через Темзу, порта Гавр и Лондонского театра, в Петербурге Большого театра... Именно из Парижа распространилось электричество по всем странам мира — до короля Камбоджи и дворцов шаха персидского, а вовсе не появилось в Париже из Америки, как ныне имеют нахальство утверждать», — писал изобретатель.
Кстати, об Америке и нахалах. В этом году исполнится ровно 135 лет одному шикарному действу, которое легло в фундамент одного из самых устойчивых мифов в истории человечества. Итак, 31 декабря 1879 г. в поселении Менло-Парк, штат Нью-Джерси, прошло шоу, которое было призвано воплощать собой прогресс: невиданную иллюминацию обеспечивали 700 ярких ламп, они горели вдоль дорог, освещали лаборатории и мастерские первого в истории «коммерческого» научно-исследовательского инженерного центра, предназначенного для практического воспроизведения новых технологий. Особую пикантность действу могло бы придать то обстоятельство, что незадолго до этого глава центра в принципе справедливо был уличён в плагиате: русский учёный Яблочков заявил, что американец украл идею лампы накаливания у другого русского изобретателя Александра ЛОДЫГИНА, «доработал» изобретение и быстренько запатентовал.
Речь, понятно, идет о Томасе Алве ЭДИСОНЕ и о том, что устойчиво закрепилось в умах под именем «лампочки Эдисона».
Лодыгинскую лампу, которой было суждено вытеснить «свечу Яблочкова», показал американскому изобретателю в 1877-м офицер русского военно-морского флота лейтенант ХОТИНСКИЙ. Томас Эдисон внёс в изобретение довольно несущественные коррективы и, воспользовавшись тем, что в США действовала собственная система патентования, успешно стал «отцом» собственного электроприбора. Но тут дело в другом: можно сколь угодно последовательно и сурово осуждать американского гения (это без сарказма), но именно ему принадлежит разработка технологии массового производства электроламп, что обеспечило низкую цену и стабильное качество инновационного товара; именно Эдисон сумел создать целую систему электрического освещения, которая в 1882 г. полностью охватила Нью-Йорк.
К сожалению, ни Яблочков, ни Лодыгин не обладали практической мёртвой хваткой, здравым смыслом, бизнес-талантами и фирменным прагматизмом Эдисона. Они не руководствовались главным принципом заокеанского коллеги: «Нет смысла изобретать вещи, которые никому не нужны…»
«Никто не виноват»
Беспощадную справедливость эдисоновского кредо Павел Яблочков почувствовал на себе сразу же по возвращении на родину в 1879-м. Его попросили вернуться домой на самом высшем уровне — соответствующее предложение сформулировал лично великий князь Константин РОМАНОВ, брат императора Александра II. Член августейшей семьи обещал покровительство и полную поддержку в России.
Павел Николаевич поверил и выкупил права на собственные изобретения у французской «Генеральной компании электричества с патентами Яблочкова», отдав миллион — всё, что у него было. Не следует думать, что коварные российские элиты, властные, финансовые и промышленные, затем коварно обманули гениального инженера и обрекли его на разорение. Это не так. Ибо при реальной поддержке российских властных кругов Павел Николаевич учредил (1879 г.) в Петербурге «Товарищество электрического освещения и изготовления электрических машин и аппаратов П.Н. Яблочков-изобретатель и Кo», по подсказке власти именно Яблочкову были отданы весьма престижные и денежные заказы. Но всё дело в том, что наш великий земляк не обладал никакими предпринимательскими и управленческими талантами, и недаром, недаром я упомянул Эдисона, который практически в то же время (1878 г.) основал компанию «Edison Electric Light», в будущем получившую всемирную известность под именем «General Electric». Как говорится, почувствуйте разницу…
Яблочков не мог, не хотел и не пытался организовать исследование экономической стороны вопроса, прощупывание практической выгоды от своего изобретения, как то делал Эдисон. Яблочков родился гением чистого изобретательства, без примеси предпринимательских талантов — примеси подчас столь полезной и эффективной для изобретателя, как мы видим на примере мистера Эдисона. Говоря по-современному, П.Н. не смог создать рыночный механизм подавления своих «световых» конкурентов — всех этих жировых и газовых компаний, которые тоже хотели кушать и потому боролись за концессии по оборудованию уличного освещения городов…
Словом, в своих коммерческих начинаниях Павел Николаевич целиком и полностью прогорел… Суровые реалии нарождавшегося капитализма в России — никто не виноват, кроме тебя самого.
Все эти обстоятельства вкупе и привели гениального изобретателя в номера купца Очкина, что на пересечении саратовских улиц Малой Казачьей и Александровской (ныне — улиц Яблочкова/Максима Горького). Без средств к существованию, без особых надежд массово внедрить своё изобретение хотя бы в родном городе. Ну что тут сказать? Не каждый способен создать гениальное изобретение, а потом выложить за него миллион из собственных средств, чтобы вернуться на родину. Прогореть, разориться и умереть 31 марта 1894 г., «к равнодушной отчизне прижимаясь щекой», — как напишет другой гениальный беглец. Так или иначе, но всё равно это путь великого человека.
P.S. А «эпоха большого электричества», то есть повсеместное использование уличного электроосвещения, о котором так мечтал Яблочков, начнётся в Саратове лишь осенью 1908-го. Спустя почти полтора десятка лет после смерти Павла Николаевича. Это Россия.
