Три века борьбы с попрошайничеством

Четверть века назад мы были вынуждены привыкать к небывалому явлению — множеству людей с протянутой рукой на вокзалах и улицах больших городов. Саратов не стал исключением. Тогда не знали, что с этим делать, винили во всём перестройку и горе-реформаторов страны.

Три века борьбы с попрошайничеством

Рассказывали легенды о «нищих-цеховиках» с баснословными доходами. О синдикатах попрошаек, организованных в лучших традициях мафиозных кланов (ещё один бренд той эпохи). О «крышевании» побирушек высшими чинами силовых структур. И ещё о многом. Сейчас по сравнению с тогдашним временем число попрошаек настолько уменьшилось, что мы попросту перестали обращать на них внимание. Но, учитывая реалии сегодняшнего мира (экономические кризисы, появление сотен тысяч беженцев и т.д.), можно ли гарантировать, что завтра не начнётся второе нашествие убогих — подлинных и мнимых? А законодательством они по-прежнему не предусмотрены — там нет таких понятий, как «милостыня», «нищенство», «подайте, люди добрые»…

Невидимые власти слёзы

Когда месяц назад я готовил материал о том, как в нашей области сумели свести к минимуму число детей-попрошаек, один из моих собеседников невзначай обронил: «Сейчас со взрослыми попрошайками больше проблем».

Действительно, с детским попрошайничеством бороться можно — есть законные рычаги и организации, с которых за это спрашивают. А что делать со взрослыми? После обращения в различные госструктуры я понял, что на сегодня самый правильный ответ — ничего.

Каждый день, проезжая по улице Чапаева, вижу напротив здания аграрного университета старушку на коленях с опущенной к асфальту головой. Такое впечатление, что она никогда не меняет положения тела и находится на своём посту круглосуточно — да, судя по всему, без посторонней помощи и передвигаться не может. Значит, кто-то её привозит и увозит?

Несколько сотен метров по той же центральной улице города — у главпочтамта безногая женщина в инвалидной коляске. Она тоже стала неотъемлемой деталью саратовского пейзажа. Гости города видят её наряду с другими достопримечательностями.

Поворот налево — на улице Рахова одноногая девушка с костылём подходит к людям, выходящим из маршрутной «газели», к паркующимся автомобилям. Не пристаёт, но протягивает руку, ждёт подаяния.

Едем дальше: у Сенного, на 3-й Дачной — знакомые неподвижные фигуры, застывшие в позах, похожих на молитвенные. У ног — шапки, а чаще тарелки, коробки или подносы. Сосуды для сбора дани с тех, кто хочет ощутить себя милосердным.

Итак, они есть. Своим видом они напоминают нам о том, что в мире есть безысходность, отчаяние и нужда. На одних прохожих такое напоминание действует удручающе — не зря на Руси исстари повторяли: «от сумы и от тюрьмы не зарекайся». Значит, в теории на их месте может оказаться каждый. Другим, наоборот, приятно видеть нищих, как тому фарисею из библейской притчи: «слава Богу, что я не так живу». За это и на милостыню раскошелиться можно.

Какая в целом по Саратову ситуация с попрошайками? Сколько их, кто они и откуда? На этот вопрос мне не смогли ответить ни в городской администрации, ни в областном министерстве социального развития. «Нищие не наш профиль, — говорили мне. — Наверное, ими должна заниматься полиция».

Пресс-секретарь управления МВД по городу Саратову Анна ЕГОРОВА подтвердила: да, полиция интересуется попрошайками. Но в строго определённых ситуациях.

— Законодательством предусмотрена ответственность за навязчивое приставание к прохожим, за вовлечение детей в попрошайничество. Такие случаи мы выявляем. Но в последнее время их не было. Примерно месяц назад отправили из Саратова на родину двух цыган-попрошаек, прибывших к нам из Молдавии. Они попали в поле зрения наших сотрудников, поскольку не имели документов. Полицейские также следят, чтобы граждане, просящие милостыню, не мешали движению на проезжей части городских улиц. Ну и конечно, во время проведения праздников и других мероприятий с участием большого количества людей попрошаек не допускают в толпу.

Но в целом никакой статистики по ним не ведётся, анализ ситуации тоже не проводится. Ведь их очень мало, в основном это инвалиды. И главное — они не нарушают закон. Поэтому забирать их с улиц у полицейских оснований нет.

Что ж, логично. Только надо добавить, что убогими на улицах личный состав саратовских попрошаек не ограничивается. Всё чаще можно слышать, что у зданий загсов дежурят какие-то странного вида личности, которые при виде свадебных процессий начинают бренчать на гитарах, громко петь, желать молодым счастья и процветания. Это бы хорошо, но не от чистого сердца, а за подачку в виде денежной купюры. В такой счастливый день отказывать никому не хочется. Но уже приходилось слышать жалобы: как от таких навязчивых поздравителей отделаться?

Разумеется, люди склонны щедро подавать милостыню не только в радостные, но и в горестные дни. Поэтому кроме свадебных попрошаек существуют ещё и кладбищенские. О церковных не говорю: паперть для того и существует, чтобы каждый посетитель храма мог совершить богоугодное дело — дать просящему.

Значит, желающих подзаработать на людских эмоциях не убавляется. Поэтому новый вал «организованных» нищих вполне может накрыть российские города и веси. Вокруг нашей страны неспокойно, опять хлынул поток беженцев — пока из Украины, а там и ещё откуда-нибудь. Да и внутреннюю ситуацию вполне стабильной не назовёшь — число безработных то уменьшается, то вновь увеличивается. А закона о попрошайках как не было, так и нет. Хотя в прежней России эту проблему усиленно старались решить, причём именно на государственном уровне.

Цари (генсеки) и нищие

Борьбу с попрошайничеством в России начал великий реформатор Пётр ПЕРВЫЙ. Собственно, и до него в царских указах упоминалось о необходимости призрения сирых и убогих — это возлагалось чаще всего на монастыри. Но первый русский император сразу пошёл по пути репрессий. Что, впрочем, может иметь историческое оправдание: по свидетельствам современников, в начале XVIII в. на Святой Руси, где нищих всегда привечали и оберегали, от попрошаек не было прохода не в переносном, а в самом прямом смысле слова. В Европе же к этому времени нищенство считали преступлением.

В 1700 г. нищих лишают права на передвижение — побирайся в одном городе или уезде, пока не надоешь жителям. В 1705-м появляется ещё более жестокий указ: просящих милостыню бить кнутом, а дающих штрафовать. С 1712 г. всех убогих обязали жить только в богадельнях (что, конечно, как и всегда в России, выполнялось лишь частично). Священный Синод так характеризовал живущих подаянием: «никакой пользы не приносят, к тому ж и детей своих при себе держат в таком же тунеядстве, а в службы и науки не производят, от чего государству вред деется».

Разумеется, набожные россияне не принимали навязываемой им модели поведения, резонно замечая: «Бог положил предел, что давать милостыню, а судьи наши за то штрафуют». Особенно рьяно вступались за убогих староверы-раскольники.

Преемники Петра понимают, что одними репрессиями попрошайничество не победишь. С конца XVIII в. в Российской империи появляются государственные дома призрения. Ещё через сто лет от полицейских мер отказываются вовсе, нищих больше не наказывают, а только благодетельствуют. Так, в 1894 г. лишь в Москве появляются 40 общегородских попечительств с ежегодной государственной субсидией в тысячу рублей. А уже через два года такие же организации появляются более чем в 40 городах, включая Саратов.

Кстати, любопытно, что на рубеже XIX-XX вв. наш город входил в число самых неблагополучных в смысле распространения нищенства. Кроме Саратова «раем для попрошаек» считались Астрахань, Казань, Киев, Москва, Николаев, Орел, Одесса, Санкт-Петербург, Херсон и Царицын. По числу сельских нищих пальму позорного первенства держала Курская губерния. При этом, например, коренное население сибирских губерний нищенством не занималось вовсе. Правда, вокруг Иркутска и Тобольска бродили толпы просящих, но все они были пришлыми.

Проблемы дореволюционной России перекликаются с сегодняшними: три четверти попрошаек были работоспособного возраста.

С воцарением Советской власти такие понятия, как «благотворительность» и «призрение», были решительно отвергнуты. Равно предложено было забыть о милостыне: в обществе, строящем коммунизм, нищих не могло быть по определению. Если в трудные довоенные и первые послевоенные годы попрошаек просто гоняла милиция, то с начала 1950-х с ними начинает бороться государство. Через 10 лет, в разгар приснопамятной «оттепели» в УК РСФСР появляется знаменитая статья 290 — «тунеядство». Разумеется, в других братских республиках всё было аналогично. Под уголовную ответственность автоматически попадал каждый протягивающий руку за подаянием. Не трогали нищих только на папертях — это была территория церкви, отделённой от государства.

Поэтому и стало неожиданностью для граждан СССР, а затем свободной России появление примерно с 1988-89 гг. большого количества попрошаек — сначала в столицах, затем везде. Статья за тунеядство формально ещё работала до 1991 г., но применять её стали с оглядкой. А новейшие реформаторы российской истории в отличие от царя-преобразователя Петра не стали наказывать нищих кнутом, а, наоборот, в соответствии с либеральными ценностями дали им полную волю.

Но если в 1990-х на попрошаек по русской традиции смотрели с сочувствием (хотя значительную часть из них составляли приезжие из только что образовавшегося ближнего зарубежья) — дескать, довели страну, вот люди и вынуждены просить на хлеб, то сейчас наблюдается другая тенденция. В Москве, Петербурге, Твери, Казани, Краснодаре уже всерьёз обсуждают (а кое-где и принимают) законодательные акты, направленные на то, чтобы нищие исчезли из городов.

Такие же заботы, кстати, и у законо­творцев европейских стран. В Латвии и Литве запретили просить милостыню в центральных районах городов и вернулись к практике штрафования добрых людей, подающих убогим. В ряде городов Германии и Австрии действуют подобные же запреты, причём нищих даже заставляют заполнять… налоговую декларацию, если их доход превышает уровень бедности.

Но вернёмся в Саратов: что же делать с нашими попрошайками? Наказывать их вряд ли стоит — негуманно, да и общественность не поддержит. Но если их совсем немного, что мешает социальным службам решить проблемы каждого из них, поместив в интернаты и прочие богоугодные заведения? Всё-таки на городских улицах не должно быть людей с протянутой рукой. И не только потому, что они портят впечатление о нашем городе (хотя и это тоже немаловажный фактор). А прежде всего потому, что завтра их может стать намного больше — пример заразителен, а противодействия всё же отрицательному социальному явлению не найдено. Да его и не ищут, считая попрошаек безобидными. Возможно, и так, но когда их число вырастет до критической точки (как уже бывало), как бы не пришлось вновь возвращаться к полицейским мерам, исторически признанным малоэффективными. Поэтому местным законодателям в этой сфере есть над чем подумать.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №36 от 3 сентября 2014

Заголовок в газете: Законодательство стоит на страже нищих

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру