Но есть темы и есть информационные поводы, которые следует затронуть прямо сейчас.
Нынешнее российское общество сложно упрекнуть в недостатке или отрицании памяти о войне, в равнодушии: по стране в который раз прошёл Бессмертный полк, каталогизируются в электронном формате и приводятся в строгое единообразие архивы; поисковые отряды не устают пополнять списки погибших вновь найденными именами, возникают новые мемориалы и реконструируются уже имеющиеся. Работа колоссальная, и её масштабы уже дали кое-кому повод заявить о том, что в стране больше говорят о мёртвых, чем делают для живых. Что из Победы сделан религиозный культ. Что призрак внешней угрозы и необходимости вооружаться активно внедряется в умы, а «мифическая угроза Запада» якобы отвлекает от реальных внутриэкономических проблем. Конечно, в этой жирной, питательной для информационных вирусов среде продолжают бойко прорастать грибки фальсификаций…
Обо всём этом и следует поговорить в день, когда Запад всё-таки реализовал свою «мифическую угрозу». И напал.
«Артподготовка» агитпропа
Государственная пропаганда — штука очень серьёзная. Каждое крупное противостояние сопровождается мощной «информационной артподготовкой», и уж конечно в предвоенное время был зафиксирован не один пропагандистский залп из орудий главного калибра. И с нашей, и с «той» стороны.
У нас в роли главных орудий выступили шедевры кино — «Александр Невский» (1938), «Трактористы» (1939) и так далее. Именно фильм Сергея ЭЙЗЕНШТЕЙНА оказал грандиозное влияние на цивилизационное самосознание советских людей, именно он дал самый чёткий образ врага — причём чисто геометрически: безупречное построение немецких рыцарей свиньёй отчётливо соотносится в сознании с танковыми клиньями Вермахта.
Сюжет советских киношедевров той эпохи прямолинейно закладывал в мозгу простую, без полутонов, дуальную схему «наши — враги», и никакого «не всё так однозначно»! Там чёрное, тут — белое (точнее — красное), там противник, который не пощадит, а тут твоя земля, твоя армия и твоё ожидание приказа: «Когда нас в бой пошлёт товарищ СТАЛИН…»
Эти предельно прямолинейные идеологические установки оказали грандиозное влияние на ход войны и в 40-е много раз перепевались, раз от разу всё пронзительнее, противопоставление «или — или» — всё страшнее: «Так убей фашиста, чтоб он, // А не ты на земле лежал,// Не в твоём дому чтобы стон, // А в его по мёртвым стоял…» — это Константин СИМОНОВ в 1942-м.
Не смолкали орудия пропаганды и к западу, и к востоку от наших границ: так, германский кинематограф с приходом к власти ГИТЛЕРА принялся штамповать кинокартины соответствующего профиля, начиная с милейшего фильма «Юный гитлеровец Квекс» (1933) — герой был убит комсомольцами… И далее — конвейер. Но даже Германию умудрились переплюнуть японцы, которые выпускали откровенно интервенционистские фильмы пачками, заголовки — соответствующие: «Большая атака с неба», «Эскадрилья бомбовозов», а также «Если мы будем воевать», где был выведен образ зловредного шпиона из СССР по фамилии Базаров (!). Советские отцы-командиры фильмы посмотрели и позже отрецензировали их на озере Хасан и на Халхин-Голе…
Прямая и явная угроза?..
Сейчас кажется очень соблазнительным и перспективным проводить параллели между современностью (с нынешней-то оголтелой пропагандистской вознёй в СМИ) и последними предвоенными месяцами: дескать, мир, замерший в преддверии битвы гигантов… И многие этому соблазну поддаются, хотя большинство профильных специалистов сходится вот на чём: ТОГДА против нас была отмобилизованная, имеющая превосходный боевой опыт чуждая сила, сегодня такой силы пока нет. Восстановление военных потенциалов НАТО в Европе — должных военных потенциалов, — если будет идти такими темпами, как сейчас, то займёт десятилетия. Если западные «ястребы» форсируют ситуацию, то через два-три года можно будет говорить о какой-то объективной опасности для России. Определённая военная угроза существует и сейчас, но это не угроза масштабного военного вторжения, то есть непосредственного повторения 22 июня.
Вот о чём говорят профессиональные военные историки, но судить категорично и с уверенностью в своей правоте не берётся никто. О факторе ЯО и его применении в возможном военном конфликте рассуждать и вовсе некорректно.
В событиях 22 июня 1941-го важно выделить ряд предпосылок и последствий, ими обусловленных.
Историки выделяют один неприятный момент: по сути, известная директива ЖУКОВА подняла войска там, куда она успела до них дойти, сняла с мест концентрации, из военных городков, и бросила на позиции по плану прикрытия границ. Городок хотя бы имеет периметр, охрану, систему секретов и так далее — а когда войска встречают неприятельский натиск на марше, они оказываются в крайне опасном положении. Как известно, Москва, дезориентированная разнохарактерными сообщениями с мест боестолкновений на границе, попыталась сохранить централизованное управление войсками — и известно, к чему это привело. Последующая масштабная трагедия была сопряжена с неопределённостью положения и дальнейших действий наших войск в Западном ОВО.
Ещё одно важное обстоятельство, определившее ход первых месяцев войны, — кадры. Известно, что перед войной численность личного состава РККА резко возросла. Кадровые войска, имевшие успешный боевой опыт Зимней (советско-финской) войны, Хасана и Халхин-Гола, были подготовлены неплохо — но они просто растворились в общей массе тех, кто такого опыта не имел, крови не видел, но при этом не сомневался в том, что РККА при необходимости продолжит парад побед. Чтобы новые кадры РККА научились по-настоящему воевать, потребовался большой и кровавый боевой опыт, нужно было увидеть убитых и искалеченных товарищей… Правда, к тому времени кадровой Красной армии уже не было: процент именно кадровых потерь был колоссально высок, включилась (и действовала всю войну) система так называемой перманентной мобилизации. Что сделало РККА армией истинно народной и по названию, и по сути. (Кстати, году к 1944-му вследствие почти полного истребления кадровых военных стала по-настоящему народной — безо всякой иронии! — и немецкая армия; но демографического потенциала Германии, и его одного, банально не хватило и не могло хватить. — Авт.)
Саратов…
Наши земляки, как и большая часть населения СССР, узнали о нападении из сообщения Совинформбюро. Ровно в полдень из раструбов громкоговорителей на площади перед саратовским цирком донеслись слова МОЛОТОВА: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны…» и так далее.
Но были и те из наших земляков, кто узнал о нападении Германии на несколько часов раньше. К их числу относятся выпускники Саратовского училища пограничной и внутренней охраны НКВД, которые первыми приняли на себя удары вермахта. Офицерский состав пограничных застав и самой Брестской крепости в весьма значительной степени состоял из тех, кто вышел из стен саратовского военного училища. Самый известный, наверно, командир 13-й пограничной заставы 90-го Владимир-Волынского погранотряда лейтенант Алексей ЛОПАТИН, который стал одним из первых, кто удостоился звания Героя Советского Союза в ходе Великой Отечественной. Понятно, что посмертно.
(Более подробно о воинском и трудовом подвиге Саратова и саратовцев можно узнать из спецпроекта «МК» «За Родину!», который наше издание подготовило ещё к 70-летию Победы в минувшем году. Для этого достаточно лишь забить соответствующий запрос в строке интернет-поисковика по названиям статей, отдельно посвящённых каждому году войны: «Сорок первый», «Сорок второй» и так далее. — Авт.)
…и Брест: два 22 числа
Накануне трагической для россиян даты в Бресте проходили масштабные торжества, включившие в себя реконструкцию событий в последний день мира и в первый день войны. О том, что произошло в Брестской крепости 22 июня 1941-го, знает каждый; куда менее известен и куда неоднозначнее (особенно в западной и украинской историографии) истолкован факт, имевший место быть 22 сентября 1939 г.
А ведь именно это событие служит самой наглядной иллюстрацией для возмутительных заявлений о том, что во Вторую мировую войну СССР вступил ещё в 1939-м, причём на стороне Третьего рейха. Речь о так называемом «совместном параде РККА и вермахта» в Бресте. При продвижении этого мифа обычно ссылаются на… Гейнца ГУДЕРИАНА (который, как и большинство уцелевших гитлеровских военачальников, в послевоенное время был занят кропанием мемуаров, многословных и противоречивых).
Напомним суть. О совместном параде частей и тем паче «выступлении на стороне Германии» можно было говорить лишь в случае совместных боевых действий советской и немецкой сторон. А между тем ни о каком сотрудничестве с гитлеровцами речи не шло. Вот авторитетное свидетельство человека, которого сложно упрекнуть в симпатиях к СССР: «Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии», — пишет Уинстон ЧЕРЧИЛЛЬ.
Раздел Польши (ранее самой изрядно замаравшейся в Мюнхенском сговоре и оттяпавшей часть чешских земель) был для СССР такой же военно-стратегической необходимостью, как скорая передача в состав Союза части финских земель, — что впоследствии спасло Ленинград. Передача Бреста происходила в соответствии с советско-германским протоколом об установлении демаркационной линии на территории бывшего Польского государства. И «совместный парад войск», на чём настаивают современные западные и украинские пропагандисты и иные российские либералы, был лишь церемонией вывода германских частей и передачей города в юрисдикцию советской стороны. К слову, взяли «своё»: ведь СССР вернул территории, отобранные у нашей страны по несправедливому Рижскому договору (1921). Авторитетный российский историк Михаил МЕЛЬТЮХОВ, директор фонда «Историческая память» Александр ДЮКОВ, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Олег ВИШЛЕВ, известный публицист Игорь ПЫХАЛОВ настаивают именно на такой трактовке событий.
И на том, что война началась для нас всё-таки 22 июня 1941-го.
P.S. Открыть глаза, услышать вой сирен, голос Молотова из репродуктора, торопливые шаги множества людей и тусклый лязг металла. Собраться, торопливо поцеловать жену и детей, сесть в эшелон. Не доехать до линии фронта и погибнуть при налёте люфтваффе… Всё-таки доехать и пасть в первом же бою… Выжить, с боями пройти пол-Европы и получить пулю под сердце на излёте войны на берлинской или венской улочке… Вернуться домой на отвоёванную Родину, дожить до седин и правнуков, жить за себя и за тех, кто навсегда остался молодым.
И этому нет цены.
…Проснуться 22 июня в наше время, пусть даже в четыре часа утра, поправить одеяло на постели ребёнка, пожарить яичницу с ветчиной и помидорами, собраться на работу или на отдых, провести день плодотворно или, напротив, расслабленно и весело — но твёрдо зная, что всё будет хорошо. Что небо безопасно и в что даже в самую завораживающую и жутковатую летнюю грозу из него не послышится тот нарастающий гул — как 75 лет назад…
И этому тем более нет цены.
