Во время юбилейных мероприятий было подписано обращение российских немцев к президенту Владимиру ПУТИНУ. В нем, в частности, говорится: «Несмотря ни на что, российские немцы, которых сегодня более 450 тыс., продолжают надеяться на то, что историческая справедливость восторжествует, немецкий народ в России будет реабилитирован и приобретет реальные конституционные права наравне с другими народами России». Обращение к президенту завершается просьбой принять делегацию российских немцев «с целью совместного поиска путей решения проблем российского немецкого народа».
Проблема, уходящая корнями в болевые узлы истории России, обретает новое звучание — теперь в контексте второго десятилетия ХХI века.
Ельцин и немцы
«Полная реабилитация» и «восстановление конституционных прав» в нынешнем историческом контексте может означать, судя по всему, возможность восстановления немецкой государственности — автономной республики на Волге. Еще в 1965 г., когда делегация российских немцев благодарила председателя Президиума Верховного Совета СССР Анастаса МИКОЯНА за политическую реабилитацию народа (годом раньше, указом от 29 августа 1964 г. — еще одна дата, приходящаяся на эти дни, — с немцев сняли обвинение в пособничестве гитлеровским захватчикам), было подчеркнуто, что полная реабилитация возможна лишь при восстановлении автономии. Та встреча закончилась ничем, как и очередная, спустя полгода.
В следующем десятилетии прошлого века руководство Советского Союза делает еще один шаг навстречу надеждам российских немцев. 3 ноября 1972 г. принимается Указ Президиума Верховного Совета СССР «О снятии ограничений в выборе места жительства, предусмотренного в прошлом для отдельных категорий граждан». Немцы получают юридическое право вернуться в Поволжье (хотя в принципе они могли это делать и раньше).
И лишь в конце 1980-х, в разгар перестройки, идея обретения немцами собственной республики в глазах многих обретает реальное воплощение. Под флагом борьбы за торжество исторической справедливости самые разные силы выступают как «за», так и «против» этого. В течение нескольких лет, примерно с 1988 по 1993 г., Саратовскую область сотрясают научные дискуссии, митинговые страсти и кухонные споры, посвященные одному и тому же: быть или не быть Республике немцев Поволжья?
На самых первых митингах, начиная с 1990 г., когда впервые почтили память немцев Поволжья, погибших в результате депортации, выступали в первую очередь представители интеллигенции. Они говорили об огромном вкладе немцев в историю, культуру и науку России, о том, что земля Поволжья своим нынешним плодородием во многом обязана им, построившим здесь первые фермы, возделавшим первые поля и посадившим первые сады. Говорилось и о том, что в отношении их совершена чудовищная несправедливость, которую необходимо исправить.
Немногим позже начались другие митинги. Здесь уже слово держали так называемые представители трудовых коллективов, претендующие на роль выразителей воли народных масс, звучали прямо противоположные лозунги: «Нет Германии на Волге!», «Не позволим превратить нас в людей второго сорта!» и, наконец, самый распространенный, выражающийся в следующей формулировке: «Немцы — да! Автономная республика — нет!» Иначе говоря, предлагалось соломоново решение: пусть немцы приезжают, говорят на своем языке, поют свои песни и молятся в лютеранских и католических храмах. Но ни о какой немецкой власти не должно быть и речи, в этом видели чуть ли не разновидность оккупационного режима.
Разумеется, и за теми и за другими стояли определенные круги, направляющие как благородные позывы интеллигенции, так и стихийные порывы народных масс. Теперь исследователи того периода делают выводы, что возросшей активности сторонников немецкой автономии противостоял (конечно, негласно) обком КПСС, которому не хотелось ни с кем делить территорию своей области. После упразднения партийных органов, что совпало с полувековой годовщиной депортации немцев, новые власти региона (как, впрочем, и России), хотя и не возражали прямо против восстановления немецкой республики, но и не делали ничего для того, чтобы это свершилось. Тем временем одна за другой создавались инициативные группы по восстановлению АРНП, тысячи немцев ставили подписи под обращениями к правительству страны.
Считается, что в известном смысле слова точку в этих спорах поставил не кто иной, как первый Президент новой России Борис ЕЛЬЦИН. 6 февраля 1992 г., находясь с визитом в Саратове, он заявил, что, конечно, Республика поволжских немцев подлежит восстановлению. Но при одном маленьком условии. Немцы должны составить 99,9% от ее населения. Для сравнения вспомним, что в годы существования этой республики до августа 1941 г. доля немецкого населения никогда не превышала 70%. Поэтому горизонты надежд на автономию сузились до минимума.
Но все же они еще оставались. В том же 1992 г., уже после судьбоносного заявления президента, в Саратове прошел представительный российско-германский симпозиум «Волга-92». В состав германской делегации вошли авторитетнейшие ученые, такие как доктор Альфред АЙСФЕЛЬД, посвятивший свою жизнь исследованию отношений российских немцев с германским рейхом, а также представители властных структур различных германских земель, в числе которых был даже один премьер-министр местного значения. Все они так или иначе, кто прямо, кто косвенно, в своих выступлениях проводили мысль о том, что с автономией всем станет жить лучше.
Представители российской стороны не возражали, кое в чем соглашались. Так, одна экзальтированная дама из саратовских научных кругов даже предложила место для создания столицы немецкой республики — бывший совхоз «Буерачный» в Ершовском районе. Но все же позиция хозяев отличалась видимой осторожностью: давайте обсудим, подумаем вместе, продолжим сотрудничество, а там видно будет. Перечить немцам в открытую никто не хотел, особенно если учесть, что они привезли из Германии комплекты уникального медицинского оборудования, образцы сельскохозяйственной техники, компьютеры новейшего поколения, тогда еще редко у нас встречавшиеся, и все это безвозмездно подарили Саратовской области.
Характерный эпизод, позволяющий судить о тогдашнем восприятии немецкой проблемы на Волге на бытовом уровне. В первый день немцы, следуя своим традициям, накрыли столы для проведения пятнадцатиминутной паузы между заседаниями (потом это стали называть кофе-брейк). Выставили на них банки с освежающими напитками, бутерброды с разными сортами колбасы и ветчины, которые в России начала 1990-х гг. смотрелись как признаки роскоши. Участники симпозиума с российской стороны, увидев это западное изобилие, поспешили в течение нескольких минут все расхватать и растолкать по сумкам и пакетам. Немцы сначала не поняли, что происходит, потом накрыли заново. В следующие дни они раздавали банки с кока-колой по одной в руки и следили, чтобы бутербродов брали не больше чем по два.
Расчет на материальную помощь со стороны ФРГ играл в спорах об автономии немцев Поволжья не последнюю роль. Кое в чем он оправдывался, равно как и получение научных грантов за исследования по истории немцев Поволжья, возможность заграничных командировок и стажировок для ученых служили неплохим подспорьем для энтузиазма.
При этом сами немцы примерно к 1993 г., когда была принята новая российская Конституция и расстрелян из пушек Белый дом, в массе своей сделали иной выбор. Они стали уезжать в Германию, на историческую родину, где в то время благоволили эмигрантам из России. В 1992 г. в Германию из Саратовской области эмигрировали 2460 человек, в 1993-м — 2731, ежегодно до 1996 г. включительно из области выезжало более 2000 немцев. Люди снимались с места семьями, селами. По мере затягивания решения вопроса с немецкой автономией на Волге среди немецкого населения все более утрачивалась вера в способность государства встать на защиту репрессированного народа. Да и экономическая ситуация в России тех лет не внушала оптимизма.
Между жерновами империй
Если проследить историю поволжских немцев, нетрудно заметить, что их положение в государстве во многом зависело от российско-германских отношений, традиционно складывающихся очень непросто. В 1870-х гг., в связи с укреплением германского рейха и восприятием его как потенциального военного противника, у них отбирают привилегии и начинают призывать на военную службу. При этом некоторые историки видят в этом позитив: дескать, немцы получили возможность осознавать себя патриотами России. Парадокс в том, что когда в 1914 г. война с Германией все же началась, немцам в русской армии выразили недоверие и со следующего года начали готовить депортацию (так что ее не СТАЛИН придумал). Намечалось начать массовое выселение (с Волыни немцев переселить успели) на весну 1917 г., но тут грянула Февральская революция.
В 1930-х не раз появлялись правительственные документы об усилении бдительности в отношении потенциальных фашистских пособников. События 1941 г. известны. Хотя в многочисленных воспоминаниях чекистов, работавших в начале войны на территории немецкой автономии, говорится о прямо противоположном — о готовности населения республики защищать свою русскую Родину. При этом в трудах некоторых историков можно увидеть вполне обоснованные указания на то, что кроме бдительности, были другие резоны как экономического, так и идеологического порядка. Требовались сотни тысяч бесплатных рабочих рук для тыла и одновременно была необходимость объяснить сокрушительные неудачи первых военных месяцев — дескать, у нас в тылу целый народ предателей, вот они врагу и помогают.
Сейчас отношения России и Германии выходят на новый уровень — не потому ли вновь возник вопрос об окончательной реабилитации репрессированных немцев? Дай бог, чтобы вопрос был решен (если это будет) в интересах как отдельных людей, так и государства.
Применительно же к нашему региону хотелось бы обратить внимание еще на одно. В последние годы наметилось сотрудничество, прежде всего по научной линии, с потомками поволжских немцев, в конце позапрошлого века выехавших в США.
Диаспора потомков немцев Поволжья в США многочисленна — по разным данным насчитывает от полутора до двух миллионов человек. «Русские немцы» играют важную роль в политической, экономической и культурной жизни страны. Среди них три губернатора штатов, два сенатора, знаменитый (правда, уже покойный) генерал Норман ШВАРЦКОПФ, прославившийся во время войны в Персидском заливе 1991 г. В число пятнадцати богатейших семейств Америки входит немецкая семья АНШУЕЦ. Самый известный исполнитель песен в стиле кантри — немец по происхождению Джо ДЕНВЕР (настоящая фамилия ДОЙЧЕНДОРФ). Штат Колорадо — регион компактного проживания «русских немцев», там даже ставился вопрос о придании немецкому языку статуса второго государственного.
Возможно, на этом пути удастся добиться успеха и приблизиться к решению одной из самых больных проблем в национальной политике России как прошлого, так и нынешнего века.
