— Сергей, что для вас музыка?
— Это активнейший вид искусства, контактирующий с нами подчас даже… помимо нашей воли. Зазвучит — и ты уже подключён к ней! К неким тонким мирам, о которых мы, вероятнее всего, даже не имеем понятия… Музыка в этом смысле выше и всеохватнее даже самых великих книг.
Это светлый, ажурный, сияющий мир, живущий где-то рядом с человеком. Музыку нельзя взять в руки — как и любое другое чудо. Её можно только почувствовать.
— Вы обучались в Саратовской консерватории. Можете вспомнить что-то или кого-то из студенческой юности?
— Музыкант и профессор консерватории Анатолий Дмитриевич СЕЛЯНИН — важнейший для меня человек в смысле профессиональной оснащённости, открывший мне многое в музыке.
— Доводилось ли встречаться и контактировать с музыкантами, которых вы определили бы как гениев?
— СВЕТЛАНОВ. Выдающийся дирижёр и человек. Даже пара-тройка фраз, им оброненных, могла кардинально видоизменить музыканта. Это масштаб такой силы, такого величия! Светланов жил в Стокгольме, как и я. Мне невероятно повезло с ним пересечься.
Ещё одно фантастическое везение — это РОСТРОПОВИЧ. Лёгкий, весёлый, добрый человек. Позитивный и солнечный гений Музыки.
— Раз уж речь зашла о Стокгольме, поясните, пожалуйста, как вы оказались за границей.
— Я работал в Молдавии, и настало время, когда русские стали там не нужны, когда государство начало выдавливать собственных соотечественников. Советский Союз завершился, в бывших союзных республиках мы, русские, стали чужестранцами… Я решил попробовать себя за рубежом как исполнитель. Начал активно участвовать в зарубежных конкурсах. Выиграл один за другим пять престижных музыкальных конкурсов.
— А почему выбрали именно духовой, а не струнный инструмент?
— Я был быстрым, шустрым, стремительным ребёнком. Скрипка или фортепиано явно не для моего темперамента, а вот труба… Она звучит громко и весело! Она ещё и блестит! А для мальчишки это совсем не последнее дело. В трубе ощутимы лидерство и радость!
А начинал я свою детскую музыкальную «карьеру» с того, что дудел в горн.
— С позиций человека, побывавшего и работавшего во многих городах и странах мира, где к музыкантам относятся с особым пиететом?
— В Австрии. Увидев человека с музыкальным инструментом, там ему улыбаются и даже уважительно снимают шляпу. В этой части Европы существует уважение к нашей сложнейшей профессии, которой учатся много и долго.
— Вы ощущаете себя скорее русским или уже в большей степени европейским музыкантом и артистом?
— Кажется, что во мне счастливо соединились две исполнительских школы — европейская и русская. Вена, восхитительной красоты музыкальная Мекка, оказала на меня огромное влияние. Я очень многому научился у Дмитрия ГОЙИ, талантливого дирижёра и музыканта, представителя австрийской музыкальной школы…
— Что для вас значимее — мнение о вашем творчестве коллег, музыкальных критиков или простых зрителей?
— Музыканты — любые, даже самые талантливые — в некоторой степени пристрастны, субъективны и даже, увы, часто ревнивы. Наша профессия ревнива к чужим музам изначально — уж так устроены мир и душа этого мира. А зрители… Наш оркестр выступал в небольшом городке. И вот когда мы возвращались с концерта, я разговорился в поезде с одним мужчиной, уже в летах. Он впервые оказался на концерте живой классической музыки, и это сразило его. Благодаря знакомству с нашим оркестром открыл для себя целый мир! Он был счастлив, этот слушатель, и в то же время трогательно горевал, что открытие такой потрясающей музыки пришло к нему довольно поздно…
Монолог случайного попутчика, обыкновенного человека, проник прямо в сердце. Это было подтверждением значимости того, что мы делаем, нужности этого деланья.
— Назовите, пожалуйста, имя композитора былых времён, при упоминании которого поёт ваше сердце.
— БАХ. Однозначно Бах. Он привнёс в мир такое величие, мощь и такую космическую красоту, которую ещё понимать и понимать…
— К какой картине из шедевров живописи вам хочется возвращаться снова и снова?
— В Лувр. К ней, к Моне Лизе.
— Ваши любимые писатели?
— ДЮМА, СЕРВАНТЕС, братья СТРУГАЦКИЕ.
— А поэты?
— ПУШКИН.
— Из чего для вас рождается красота?
— Из внутреннего наполнения. Важно не только, насколько девушка красива, важно, куда и с какими мыслями и чувствами она идёт.
— В чём, на ваш взгляд, сердцевина проблем и страстей России?
— Во времена коммунистов Россия была страной, где властвовали партработники и официанты, а сейчас всё и вся определяют чиновники…
— А если говорить о национальном духе в целом?
— Наша, российская беда в том, что мы никак не можем идентифицироваться: всё время двоимся и даже троимся. Мы между Востоком и Западом и вечно хотим кому-то подражать. В своём долгом крепостничестве мы — преподлейшим образом! — пропустили, пролетели момент очеловечивания! Анализируя свои несчастья и беды, мы всё время привычно, из века в век примеряем на себя горести. Мы словно затачиваем себя исключительно под них и никак не можем осознать, какое счастье нам по плечу.
Надо начинать думать о счастье и работать под счастье, а не под преодоление горя — тогда, глядишь, всё наладится…
— Как отреагировали ваши друзья и близкие на то, что вы возвращаетесь в Россию?
— У меня много друзей. В Израиле, США, Японии, на Тайване. Меня радует, что не все изумились, некоторые и порадовались. Есть один друг, чрезвычайно влиятельный и мощный человек, владелец серьёзного, многомиллионного бизнеса, умный, требовательный, знающий жизнь трудяга и сибарит в одном лице. Этот мужчина любит искусство, хорошее вино, красивых женщин… И знаете, что он сказал мне, узнав про моё желание вернуться? Он сказал, что лучшей идеи и возможности профессионально и духовно эволюционировать, чем вернуться в сегодняшнюю Россию, я просто не мог найти…
Да, здесь сейчас труднее, чем в сытой, комфортной, благоустроенной под нужды людей Европе. Но тут есть некая колоссальная сила. Своя собственная энергетика… Хочется ощутить всё это на себе и в какой-то мере отдать городу старые долги. Я ведь получил в Саратове старт в профессию. Учился здесь, и почему бы мне не наполнить этот город красотой гармонии? Мы вот гуляли сейчас с вами по городу, дороги ужасны, кривые, косые, но зато какая красота на Волге! Чайки, синь воды, небо, деревья… В мире полно кривизны, острых углов, несовершенств, родимых пятен, но ведь можно и нужно делать некривую музыку!
— А ваша семья? Вы собираетесь привезти её из Швеции в Саратов?
— Обязательно! А как же иначе?! Где мужчина — там и его семья. Дети, конечно, восприняли эту новость настороженно, они не в восторге, и их можно понять: они живут в Швеции всю жизнь, у них там школа, друзья, привычный быт. Но, надеюсь, друзьями они обзаведутся и здесь… Жена тоже сначала сомневалась, потом зажглась моей идеей.
— Позвольте личный вопрос: а сколько у вас детей?
— Четверо. Уже взрослый сын тридцати восьми лет от первого брака и трое детей от второго — двенадцати, пятнадцати и восемнадцати лет…
— Вы в Швеции создали камерный оркестр? Может быть, и…
— Камерный оркестр — это красивая и благородная школа познания жизни через музыку. В таком городе, как Саратов, с его культурными традициями, консерваторией, многочисленными музыкальными школами, филармонией, театрами, должно быть не меньше трёх камерных оркестров. В сущности, мне колоссально повезло, что ничего этого ещё нет! Судьба благосклонно выдала мне карт-бланш… Я приехал сюда не занимать чью-то нишу, а создать то, чего здесь ещё нет! Создать нечто уникальное и яркое.
С моим нынешним опытом я могу нарисовать звёздочку музыки на саратовском небосклоне искусства. И надеюсь, что она общими усилиями заискрится.
— Кем будет укомплектован ваш камерный оркестр?
— Частично музыкантами, которые уже работали со мной в Европе, частично студентами консерватории. У молодых людей появятся шанс и мотивация интересно и ярко учиться и работать.
— Чего не хватает сегодняшнему российскому обществу?
— Наверное, вы удивитесь, но это патриотизм. О нём постоянно говорят, его пропагандируют, в том числе и довольно агрессивно, о нём спорят, но его нет как нет. Нет у людей желания жить в лучшем городе при лучших возможностях. Только ленивый не задавал мне вопрос: чего ради я сюда, в Саратов, заявился и зачем мне это надо?
В Европе спортивные состязания между соседними городами — это событие. Музыкальные турниры между соседями-городами — дело чести для каждого города, чтобы застолбить на них своё лидерство… Где у нас этот патриотизм?! Хотя бы его толика, блик, лучик? Ругать и унижать Саратов стало едва ли не хорошим тоном не только у жителей других городов, но прежде всего у самих саратовцев. Да, может не нравиться власть, она почти никогда и никому не нравится, да, чиновники могут быть нам малосимпатичны, но что вы, ругающие, сами-то сделали для собственного города, для упрочения его красоты, для улучшения облика?
Меня удручает количество критических разговоров, бесконечных ток-шоу обо всём и вся. Уймы дискутирующих, словесно даже не фехтующих, а яростно дерущихся — и всё. Дело стоит, ни к чему не обязывающие разговоры длятся и длятся… Бесконечные разговоры — это какофония, а гармония — это дела.
— Что вы поняли про жизнь к своему нынешнему возрасту?
— Надо быть деликатным по отношению к другим людям. Все мы грешники и все несовершенны. Надо щадить и прощать других и искать своё и вселенское счастье.
— И каковы рецепты вашего счастья?
— Рецепт его проще, чем нам представляется. Надо всего лишь быть в этой жизни не против, а за. Не против войны, а за мир, не против зла, а за добро, не против бедности, а за благосостояние, не против ненависти, а за любовь.
Надо правильно выбирать, кем ты хочешь и можешь быть: рабом обстоятельств, других людей, тяжкой службы, несовершенного брака или свободным, уважающим себя человеком, гражданином, рабом Божьим или сыном Божьим… Раб, что ни говорите, в любых одеждах и при любой формации остаётся только рабом, сын — сыном.