Для неё самой не менее поэтическое определение нашёл народный артист России Авангард Леонтьев.
«Наталья Петровна — это, бесспорно, гений места, — сказал актёр и педагог и расшифровал: — Да, именно так. Чтобы столько лет руководить столь сложным пространством и держать его на таком высочайшем уровне, надо быть поистине талантливым человеком.
Наталья Петровна — это целый синтез качеств — профессионализм, природная интеллигентность, чувство достоинства и любовь к театру и творческой молодёжи».
Без малого сорок лет Наталья Горюнова трудилась в Саратове сначала в роли декана театрального института, потом в статусе директора.
— Обозначите самый большой форс-мажор из жизни театрального пространства?
— Большего форс-мажора, чем в этом году, когда из-за пандемии мы оказались вынуждены объявить дистанционный приём и срочно отладить компьютерную связь, на моей памяти не было. Все мы, театральные люди, прошли через состояние растерянности и даже, чего уж скрывать, паники. Но деваться некуда, курс набирать требовалось, и набирать, естественно, качественно. Сначала смотрели присланные абитуриентами видео, а потом уже начали отсматривать молодых людей и девушек, прошедших видеокастинг, — вот ведь какие выражения ныне появились! Через специальную прозрачную перегородочку, оперативно сооружённую, взаимодействовали с абитуриентами. Набрали, на мой взгляд, хороший курс.
— У вас имеется главное кредо руководителя?
— Творчество прежде всего!
— Плакали когда-нибудь от работы?
— Нет, мне везло. Жизнь ко мне милосердна. Больше того, она меня балует. Мои руководители меня всегда понимали и мне доверяли.
— Наталья Петровна, вы по природе своей «жаворонок» или «сова»?
— По своей энергетике я скорее «сова», однако годы работы в театральном институте трансформировали меня в обеих «птиц», потому как уходила я на работу к девяти, а возвращалась тоже в девять.
— Руководство театральным институтом взывает к дипломатии, психологии, военачалию или чему-то другому?
— Мне всегда требовалось быть скорее дипломатом и психологом. Военачальником я быть не умею и не желаю. Не тот характер. Всю жизнь предпочитаю решать любые проблемы мирным путём.
— Вы приняли в 1983 году театральный факультет на Рабочей, прямо скажем, в устрашающем состоянии материальной базы. Сколько времени шёл ремонт?
— Десятилетия! В 2018-м наступили такие долгожданные комфорт, чистота и красота. В полной мере. А начиналось всё, страшно сказать. Мы, и педагоги, и тогдашние студенты, оказались перед необходимостью не только учиться и учить, но и выносить строительный мусор, ломать перегородки между аудиториями, расчищать пространство, создавая из тесных каморок подходящие для занятий аудитории. Это было первым и серьёзнейшим испытанием.
— Театральный мир сложный, это все знают, кто с ним соприкасался. И для того, чтобы внутри была хорошая атмосфера, очень важно, чтобы каждый мастер курса думал…?
— Что он самый талантливый, незаменимый, единственный, уникальный. Кстати, так оно и есть, это чистая правда, без малейшей комплиментарности. Так что каждому нашему мастеру я старалась транслировать все перечисленные только что мысли. Разумеется, за эти годы было всякое. Люди есть люди — и взрывались эмоциями, и обижались, и гневались, и ревновали, и уходили. Возвращала, примиряла, вдохновляла. Всё нормально. Из этого состоит не только театральная, но и жизнь вообще.
— А студенты? Каково обходиться с ними?
— Студенты театрального вуза — это, пожалуй, всё-таки особая категория людей. Это юные люди, которые обычно спокойно, привычно и довольно бесцеремонно потребляют тех, кто тратит на них своё время, опыт. Может, и грубоватое, но, поверьте, правдивое выражение. Они такие, какие есть, — искренние, дерзкие, эмоциональные, неуёмные, подчас бесцеремонные. Чаще всего юноши и девушки приходят из школы со своей моделью поведения. В большинстве своём они прямо-таки обуреваемы идеями яростного, неуёмного отстаивания своей самостоятельности, собственной индивидуальности.
Первое, что я и все наши педагоги сообщаем первокурсникам, что мы с ними — вот так чудеса для новых студентов! — по одну сторону баррикады. Мы им не враги! Не ревизоры, не жандармы, не гасители эмоций, и на их индивидуальность никто и никогда не посягнёт и тем более не наступит. Напротив, их индивидуальность здесь драгоценна и оберегаема, как мало где.
— Ваше главное требование к студенчеству?
— Те, кто преодолели конкурс, должны принять наши правила игры, заключающиеся в том, что к индивидуальности должна прилагаться культура, которой так часто, увы, не хватает, и обязательное стремление неукоснительно учиться профессии, а не просто разнообразно самовыражаться.
— Скажите, а есть некий бренд, некий стержень именно Саратовской театральной школы? То, что безоговорочно отличает её от других театральных школ страны?
— Во-первых, я должна пояснить или напомнить, что мы — старая классическая школа. И мы учим театральному ремеслу по тем же «лекалам» и традициям, что и лучшие из столичных вузов. Та же научная база. То же духовное наполнение. Что до главных факторов… Дипломные спектакли наших студентов всегда шли и идут на больших, профессиональных сценах. Саратовские театры — и академдрама, и ТЮЗ — любезно представляют выпускникам свои впечатляющие сценические площадки, и дети получают возможность ощутить вкус, манкость и притяжение большой сцены. Это очень большой, впечатляющий, завидный аванс для профессионализма — партнировать, ходить, говорить, играть в условиях большой профессиональной сцены, при полном зале зрителей, а не в пространстве маленького ученического театра, куда и могут заглянуть только студенты с других курсов и друзья с родителями.
А второе, а может быть, и первое, — это то, что наши мастера занимаются своими студентами от и до. Они со своими детьми постоянно. Курс никогда не передоверяется другим педагогам. Мастер курса — гуру и бог для своих детей, постоянная и неизменная доминанта. Разумеется, имеются ещё преподаватели по сценической речи, по танцам, фехтованию, но главный на протяжении всего обучения — это мастер. Таким образом, в стенах нашего вуза приобретаются не только образование, но и воспитание, скрупулёзное и вдохновенное формирование, рост личностей. Именно поэтому в большинстве выпускников наших самых выдающихся педагогов, в манере их игры, в творческом почерке, даже в манере поведения, в шкале жизненных ценностей можно обнаружить черты их мастеров, Галковцы, ермаковцы, беляковцы — это, поверьте, не просто слова, это суть, реальность.
— А актёры — это вообще-то… люди или они просто талантливо притворяются людьми?
— Филатов сказал, что актёры — дети. Сукины дети. Точнее не скажешь.
— Сидя в приёмных комиссиях, самое сложное — это…?
— Не упустить талант. Человек, тем более юный, может ещё не уметь выразить себя, собственную одарённость. Надо сквозь нервы и стресс абитуриента обнаружить актёрскую и личностную единственность. Я сейчас скажу довольно жёсткую, но честную вещь. Актёрство в будущем — это преимущественно хорошо изученное ремесло для десяти или двенадцати человек с курса и только для одного или двух из них это ещё и фантастическая природа. Божий дар. Вот это и важно не упустить, заметить.
— А есть на вашей памяти курсы, с которыми расставаться оказалось особенно тяжело?
— Конечно. И курсы, и люди отдельные тоже были. С кем-то были сложно-любовные отношения, кто-то влюблял в себя безоговорочно. Не стану перечислять фамилий, их слишком много. А вот на нынешнем курсе Артёма Кузина хочу свою мысль акцентировать. Как мне видится, очень сильные и достойные профессионалы и, что не менее важно, по-моему, здесь растут достойные люди.
— Есть ли личности, которым вы особенно благодарны в своей профессии?
— Наверное, надо прежде всего назвать такое имя — Анна Алексеевна Петрова, педагог театрального училища имени И. А. Слонова.
Она талантливо и захватывающе обучала пластическому ремеслу и фактически подарила мне мою профессиональную стезю, дорогу в профессию. Выйдя из стен театрального училища, я сначала открыла для себя привлекательность пластического обучения, а несколько лет спустя отправилась обучаться в ленинградский институт.
Ну и, конечно, я чрезвычайно благодарна двум выдающимся мастерам Саратовской театральной школы — увы, покойному Александру Григорьевичу и, дай бог ей здоровья и долгих лет, Римме Ивановне Беляковой.
Ценю этих личностей за мастерство, за потенциал, энергию, и такой величайший капитал, как доверие.
— Судьба, по-вашему, существует?
— Непременно! А для актёрской стези она просто необходима. Судьба, работоспособность, труд, талант и толика удачи — главные компоненты актёрской профессии.
— Извините за довольно больной вопрос: трудно оказалось оставить театральное пространство? Ведь ему отдано столько лет!
— Понимаете, жизнь продолжается. Выйдя на пенсию, я вдруг увидела, какая у нас в городе прекрасная осень. Получила возможность наблюдать красоту жизни, которую почти не замечала раньше за вовлечённостью в театральный круговорот.
— Вы ощущаете в своих делах божественную поддержку?
— Каждый вечер, когда я ложусь спать, благодарю Бога за ещё один день жизни, за то, что мне выпало увидеть, почувствовать. Я не религиозный, не воцерковленный, но при этом верующий человек. Я не обольщаюсь, понимаю, что не идеальна, как и большинство людей. Я обыкновенный человек, и у меня много грехов, ошибок, несовершенств, но есть заповеди, которые никогда не нарушала и постараюсь не нарушить впредь. Как я понимаю, Бог — в нас, в каждом из нас.
— Что лично вы хотели бы пожелать Саратовской театральной школе?
— Сохранять лучшие из наших традиций, развиваться, расти, совершенствоваться. Саратовская театральная школа — это море, ручейки и светлые реки из которого впадают в самые разные театры страны и щедро питают их, дарят свои таланты, трудоспособность, эмоции и открытость.
