«Витрина» российской зоны
Между тем великий государственник царь Александр Николаевич, создавая ГТУ, стремился как раз к искоренению беспредела и к упорядоченности положения дел в тюремных замках и каторжных поселениях. И главным его помощником в этом стал саратовский губернатор Михаил Галкин-Враской (Враский), первый начальник имперского управления. Он, будучи человеком передовых взглядов (в конце ХIХ в. их называли либеральными, тогда ещё не стеснялись этого термина, как теперь), старался победить жуткую антисанитарию, царившую в российских тюрьмах, добился, чтобы в некоторых «образцовых» местах лишения свободы заключённым начали платить деньги за работу, пытался даже организовать сельскохозяйственную артель из ссыльных на Сахалине — это предприятие оказалось заведомо неосуществимым. В Саратове губернатор привёл в божеский вид тюремный замок, который размещался в целом квартале между улицами Цыганской (Кутякова), Астраханской, Московской и Камышинской (Рахова). Теперь от него остались лишь осколки в виде корпусов СИЗО-1, служебных зданий органов внутренних дел и УФСИН. Ещё он открыл приют для малолетних правонарушителей на 2-й Гусёлке.
Видно, с тех пор и повелось, что саратовцы занимают ключевые посты в уголовно-исполнительной системе России, а сами саратовские зоны, СИЗО и тюрьмы выступают в роли витрины всех российских мест лишения свободы. Причём как в положительном, так и в отрицательном смысле. Поэтому тюрьма может по праву считаться таким же брендом нашего края, как калачи, гармошки и прочие страдания.
«Город смертей»
Так назвал Саратов знаменитый российский журналист Олег Лурье, специализирующийся на расследованиях преступлений власти, в своём блоге в мае 2012 г. Вернее, не сам Саратов, а окружающие его зоны. Он утверждал, что название столицы Поволжья стало в среде заключённых настоящим пугалом.
— Что значит слово «Саратов» для человека, приговорённого к лишению свободы? Это знает любой осуждённый, и при упоминании «саратовской управы» его бросает в дрожь, потому что это жесточайшие, нечеловеческие условия, пытки, штрафные изоляторы, избиения, унижения, смерть. Это печально знаменитые саратовские «красные зоны».
Дальше борец за права упоминает мученическую смерть 25-летнего заключённого Алексея Акульшина в колонии-поселении № 11 и 24-летнего Артёма Сотникова в ИК-13. Говорит, что годом раньше десять заключённых вскрыли вены и животы в знак протеста против бесчинств начальства и что якобы одиннадцать заключённых, тоже протестовавших против «вертухайского» беспредела, были массово изнасилованы охранниками.
Лурье приводит рассказы очевидцев, переживших ужасы прессовки в саратовских зонах, подкрепляет их слова видеокадрами, сравнивает эти зоны с гитлеровскими лагерями смерти. Делает вывод: «Внутри государства Российского в отдельно взятой Саратовской губернии сложилось подлинно средневековое государство — со своими палачами, пытками, смертями и полным бесправием», и призывает именитых правозащитников обратить свои взоры на берега Волги, над которыми раздаётся вой и стон уже не некрасовских бурлаков, а истязаемых зеков.
Действительно, в 2012 г. УФСИН по Саратовской области склоняли по всей России — убийство Сотникова стало достоянием широкой общественности и превратилось в символ тюремного беспредела. Зеки в нашей области гибли и позже, за их смерть не раз приговаривали сотрудников к солидным срокам лишения свободы. В последнее время тема бунтов, зверств и махинаций в колониях региона вновь стала модной в медиапространстве, хотя правозащитники утверждают: пытать осуждённых у нас стали заметно меньше. «Кроваво-красные» саратовские зоны остаются в фокусе внимания российской публики именно по причине своей окраски.
Но ведь не так давно красный цвет наших мест лишения свободы служил веским аргументом в переговорах с мировым сообществом, которое нужно было убедить в человечности российской карательной системы.
«Лучшая тюрьма в мире»
В июне 2002-го в Саратове проходило заседание юридической комиссии Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ). В первую очередь европейские эксперты направились в СИЗО на Кутякова. Встречая их, тогдашний омбудсмен региона Александр ЛАНДО заявил буквально следующее:
— В Саратове есть самая лучшая тюрьма в мире. Я ответственно об этом заявляю, так как имел возможность ознакомиться с системой подобных учреждений в Америке, Японии, Германии, Польше, других странах. Лучшая по материально-техническому обеспечению, соблюдению прав человека — там открыта школа для несовершеннолетних, раз в месяц я провожу приём как уполномоченный по правам человека.
Пасеисты побывали также в ставшей теперь печально знаменитой энгельсской колонии № 13 (где через восемь лет убьют Артёма Сотникова) и пришли к единодушному выводу: «Условия содержания заключённых в этих учреждениях соответствуют мировым требованиям содержания под стражей». Особенно их восхитили античные скульптуры, вылепленные местным умельцем — бывшим офицером-ракетчиком, осуждённым за разбой. Когда же они услышали «О соле мио!» со сцены клуба ИК, то пришли в неописуемый восторг и стали наперебой спрашивать, за что сидит певец с таким чудесным голосом. Артист областной филармонии отбывал пять лет за драку с причинением тяжких увечий. В той же колонии, кстати, в то время находился священнослужитель, осуждённый за изнасилование прихожанки, правда, с ним европейцы не общались.
Через год, в сентябре 2003 г. в Саратове собрались эксперты руководящей группы Совета Европы по поводу реформирования уголовно-исправительной системы России. Их провели по тому же маршруту с тем же результатом.
Ещё раньше, в 2000-м, саратовское СИЗО посетила генеральный комиссар ООН по правам человека, бывший президент Ирландии Мэри Робинссон и ей там тоже всё понравилось.
Так что одни и те же тюрьма и зона могут в разном освещении предстать как адом, так и раем, выглядеть и чудовищным пугалом, и ангельским образом.
Все великие — от зеков до начальников
Одна из причин, скорее всего главная, того, что саратовская тюремная «управа» постоянно находится на виду, в том, что с 1992-го по 2009 г. уголовно-исполнительную систему России возглавлял наш земляк Юрий КАЛИНИН. До этого он работал в центральном аппарате ГУИТУ МВД СССР, а ещё раньше, с 1983-го по 1988 г., — начальником УИТУ Саратовской области. Кстати, бывалые тюремщики и сидельцы именно ему приписывают полное перекрашивание местных зон в цвет пролетарско-революционного флага. Делалось это, по их воспоминаниям, далеко не по «мировым требованиям» отношения к зекам, а в лучших традициях сталинского ГУЛАГа. «Ворам в законе» и прочей «чёрной масти» ломали хребты и в моральном, и в прямом смысле.
Самым интересным из начальников саратовской системы исправительных учреждений был непосредственный предшественник Калинина Василий Андреев. Он занимал эту должность с 1967-го по 1983 г. — его рекорд смог перекрыть лишь генерал-лейтенант Леонид Шостак, возглавлявший УИН-УФСИН в 1992-2009 гг. Но Василий Васильевич вписал свои страницы не только в историю местной тюремной системы, но и в летопись саратовского спорта.
В футбольной летописи Саратова Василий Андреев остался под прозвищем Пушкин: говорят, вратари шарахались от его ударов, опасаясь стать калеками. Именно мастерство форварда привело его в команду «Динамо», из которой позже вырос «Сокол». Поскольку в футбол (а зимой в хоккей) Андреев начал играть ещё до войны, среди его знакомых и друзей были Василий Сталин, братья Старостины, Всеволод Бобров, Анатолий Тарасов, Лев Яшин, Виктор Тихонови прочие легендарные спортивные личности. Позже, став тюремным начальником, он все свои связи и возможности использовал для помощи спортсменам. О его популярности ходили легенды. В 1970-е годы во время совещания МВД СССР в Сочи прокурор курортного города устроил прощание с Пушкиным в полковничьих погонах по кавказскому обычаю и в связи с этим даже московский поезд задержали чуть ли не на три часа. Кстати, тогда же полковник Андреев в сочинской номенклатурной гостинице увидел вблизи некоторых звёзд советской эстрады, в частности Аллу Пугачёву, и после этого, по его собственному признанию, всю жизнь не мог без тошноты слышать голос примадонны.
На его долю пришлось также усмирение одного из самых серьёзных и одновременно курьёзных бунтов в саратовском СИЗО в конце 1960-х. В ту пору мужчин и женщин, прибывавших на пересылку, выводили «на оправку» по очереди в общую уборную целыми камерами. И вот один зек-шустрик очень маленького роста умудрился забраться в сливной бачок и просидеть там до тех пор, пока не привели женщин. Те спрятали его под юбкой и провели к себе, а через некоторое время подняли крик: «В нашей камере мужчина!» Растерявшийся надзиратель отодвинул засов, его втащили в камеру и отобрали ключи. Затем дамы-сиделицы быстро открыли другие камеры на этаже и перемешались с мужчинами, которые не меньше их изголодались по интиму.
Любовные игрища зеков вылились в такие беспорядки, что разгонять их пришлось целому отряду с дубинками. Бронежилетами тогда тюремщиков не обеспечивали, сотрудники СИЗО завернулись в матрасы, чтобы защитить себя от распоясавшегося спецконтингента.
Много смешного, серьёзного и страшного происходило за 140 лет в саратовских тюрьмах и колониях. Кстати, тюремный замок на Кутякова и Астраханской — один из старейших в России, построен в 1832-м (по другим данным даже в 1827 г.), скоро ему исполнится 200 лет. И первое в истории российских мест лишения свободы культовое сооружение — православный храм иконы святой Ксении Петербуржской — освящён в 1991 г. в исправительной колонии № 33, что в Елшанке. И первый в России театральный фестиваль осуждённых исправительных колоний проводился в УИН по Саратовской области в 2004-м. Среди заключённых тоже немало знаменитых имён: в саратовском СИЗО окончили свой земной путь великий генетик Николай Вавилов, микробиолог Оскар Гартох, психоаналитик и художник Иван Ермаков, побывали в его камерах сёстры Ленина— Мария и Анна, а в начале ХХI в. — писатель-необольшевик Эдуард Лимонов.
Много можно было бы об этом рассуждать, но, наверное, и сказанного достаточно, чтобы саратовская тюрьма вошла в арестантский фольклор наравне со столыпинским вагоном и вологодским конвоем.
