Затем первоначальный шок проходит и общественность обращается к рассуждениям на тему о том, что каждый из маленьких жителей великой России имеет право на собственное детство, не такое, как у всех. В биографиях местных «маугли» разбирался корреспондент «МК» в Саратове».
Счастливое детство на псарне
В истории с шестилетней девочкой, на которую наткнулись зоозащитники на улице Железнодорожной в Саратове в частном владении, превращённом хозяйкой — матерью ребёнка в псарню, примечательно прежде всего невероятно резкое изменение отношения к ситуации как ответственных лиц, так и просто сторонних наблюдателей.
Краткая хронология обсуждения «драмы ребёнка с псарни» такова. 27 июля саратовская зоозащитница забила тревогу: выложила в соцсеть фото невероятно захламлённого жилища, сообщила, что оттуда уже изъяты 19 животных и ещё 10 остались и что там живёт маленький ребёнок, возмутившись бездействием Подразделения по делам несовершеннолетних (ПДН).
«Всё было в жутком состоянии, ужасно пахло и от людей, и от животных. Больше всего жалко ребёнка, который живёт в этом всём. В комнате девочки везде мусор и фекалии животных. Кругом разбросаны вещи. Я уверена, что есть и трупы животных, потому что смрад стоял ужасный».
После такого описания весть о «дикой истории в Саратове» взорвала соцсети, вызвав шквал возмущения и сожаления по поводу судьбы бедной крошки. 28 июля ребёнка забрали в социально-реабилитационный центр. Но уже через пару дней обнародовали высказывания соседей. Они говорили, что, конечно, жить рядом с домашним собачьим питомником не слишком приятно, но вообще-то девочка не выглядела одичавшей, была всегда умыта и прилично одета, всем улыбалась, здоровалась и ходила в детский сад.
Наконец 1 августа появилось сообщение, что ребёнка посетила уполномоченный по правам ребёнка в Саратовской области. Во время визита выяснилось следующее.
«Сотрудниками социально-реабилитационного центра отмечены ухоженный, чистый и опрятный вид девочки, общительность, доброжелательность, отсутствие страхов и подавленности. Девочка находилась в положительном эмоциональном состоянии, легко шла на контакт».
Неудивительно, что после этого воодушевлённая детская омбудсвумен заявила чиновникам и полицейским: ребёнок должен воспитываться в семье, никаких карательных мер к маме-собачнице применять не следует. Понимать это каждый может как угодно.
От себя же добавлю, что практически все подобные истории в наших краях развиваются именно по такому сценарию.
Сначала — ужас, потом — норма
В июне 2012 г. саратовцев потрясла история трёх малюток — 2, 3 и 5 лет, которые были обнаружены в частном доме вместе с неработающими и пьющими родителями и сразу же названы «детьми-маугли».
Первые сведения о них, поступившие из городского ПДН, были поистине ужасающи: «Они не разговаривают, не знают даже, что такое вилка и ложка, что такое постельное бельё, нижнее бельё. Когда мы к ним пришли, там всё было в фекалиях. Они ели из кошачьей миски, для детей не создано никаких условий».
Но прошло всего несколько дней, собрался круглый стол с участием представителей разных ведомств и организаций, и вдруг выяснилось, что не так уж всё плохо с этими детишками. Моментально появился на свет отчёт социальных служб, в котором говорилось, что «одежда у детей имеется, продукты питания в наличии есть, в доме есть частичные удобства, угрозы жизни и здоровью детей не выявлено».
Соцработников поддержали психологи. Они напомнили, что термин «дети-маугли» вовсе не научный, его придумали журналисты. Изъятые дети, хотя и проблемные, но не безнадёжные.
«При дополнительной психологической коррекции это всё выравнивается. Карандашами они пользоваться умели, что говорит о том, что никакие это не "дети-маугли". Старший ребёнок знает геометрические фигуры, считает до пяти, и это с подачи матери, то есть этим занималась мать», — это из тогдашнего выступления педагога-психолога социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних «Возвращение».
Особенно урожайным на душераздирающие истории с воспитанием детей оказался 2007 г.
Сначала на окраине Саратова обнаружили очередного «маугли» дошкольного возраста, который жил с мамой, бабушкой и кучей щенков. Сотрудников ПДН потрясло, что во время их прихода в дом мальчишка играл со своими четвероногими друзьями, один из которых был… мёртвым. Ребёнка немедленно отправили в приют, директор которого сразу сказала мне, что мать изъятого малыша производит впечатление вполне «социализированной» особы. Через некоторое время я убедился в этом сам, встретившись с мамой и бабушкой мальчика, навещавшими его в приюте. Две прилично одетые женщины объясняли, что они очень любят животных и растения и стараются привить эту любовь сыну и внуку. Как и следовало ожидать, ребёнка им вскоре вернули.
Затем появилась информация, что в самом центре города есть четырёхлетняя девочка, не умеющая ни говорить, ни ходить. При этом никакими заболеваниями ребёнок не страдал, просто всю свою жизнь провёл в одной из комнат квартиры, передвигаясь от дивана к стене и обратно. Мама, бабушка и прабабушка, проживавшие там же, рьяно доказывали, что малышка просто развивается по своему особенному пути. Потом они устроили целую кампанию в местной прессе, добиваясь возвращения девочки под родной кров, в квартиру, где передвигаться можно было только пробираясь между грудами мусора и нагромождением старой мебели.
Тогда же стало известно, что в одном из районов области родители держали 11-летнего сына на собачьей цепи, закреплённой на батарее отопления. При этом была проявлена забота о малолетнем узнике: мать обшила железный ошейник мягкой тканью, мальчишку регулярно кормили. Родители — адепты одной из протестантских христианских общин — говорили, что иначе с непослушным отпрыском справиться было нельзя, совсем от рук отбился. Возбудили уголовное дело по жестокому обращению с ребёнком. Религиозная семья, кстати, была на хорошем счету в школе, где учился «цепной мальчик», как его окрестили в СМИ.
Самое интересное, что, встретившись с этим мальчиком в приюте, я услышал слова благодарности к родителям и признание правомерности их действий: «Со мной иначе нельзя было справиться, я слишком люблю гулять», — заявил освобождённый от цепи озорник.
Вывод напрашивается такой: детей забирают из семей ради того, чтобы продемонстрировать, как власть о них заботится, а не для изменения условий жизни. Затем та же власть являет гуманность, милостиво возвращая малолетних героев нашумевших историй в родное гнездо, сначала представлявшееся адом, к родителям, которых клеймили монстрами. При внимательном рассмотрении выясняется, что не так уж всё ужасно. Может быть, стоит проявлять такое внимание до изъятия детей из семьи, но кто тогда увидит работу органов опеки и попечительства, ПДН, комиссий по делам несовершеннолетних и т. д.
